— Считаете, что он соврал? — спросил Мариссель.

— Вы, как медик, конечно, знаете, что такое карной и ценкер? — вопросом на вопрос ответил Эдер.

— Бельгиец Жан-Батист Карной был специалистом в клеточной биологии, немец Фридрих Альберт фон Ценкер — патологом. Они разработали методы консервирования свежей живой ткани. Обычно лабораторные пробы помещали в спирт или формальдегид. Но такие препараты годятся только для учебных целей. Для научной работы используют растворы карной и ценкер, которые обеспечивали полную сохранность препаратов.

Эдер удовлетворенно кивнул.

— А вы обратили внимание на то, что Берфельде все время отправлял домой посылки? Откуда Берфельде вообще брал такое количество медицинского жидкого мыла или яблочного компота? И почему мыло и компот стоили таких бешеных денег?

— К сожалению, этого я не мог заметить, поскольку не знаю курса марки военного времени, — сказал Мариссель.

— Берфельде отослал домой компота на двести семьдесят марок, тогда как полукилограммовая банка стоила всего двадцать пять пфеннигов! Получается, что он отправил домой полтонны компота! Для этого нужен был грузовик. Да где же он мог раздобыть столько еды в военное время?

— Что же за этим скрывается? — спросила Черил.

— Берфельде посылал домой не мыло и не компот. В военном снабжении мыло и компот упаковывались в консервные банки большой вместимости. Берфельде предусмотрительно запасался пробами печени, селезенки, поджелудочной железы для своей будущей научной карьеры. Эти пробы он погружал в растворы ценкер или парной, чтобы они надежнее сохранились, и отсылал домой в консервных банках.

— Вы хотите сказать, что он брал органы у живых людей? — Черил подалась вперед.

— Первой медицинской специальностью Берфельде был соматический стресс, — произнес Эдер. — Можно ли представить себе более сильный соматический стресс, чем тот, что испытывает жертва, которую оперируют без наркоза?

Черил обхватила голову руками. Марисселя передернуло.

— Я бы, честно говоря, чего-нибудь выпил, — неожиданно сказал он.

Эдер вытащил из бара бутылку водки, налил и себе, но под встревоженным взглядом Марисселя только пригубил.

— После войны Берфельде побоялся обнародовать свои изыскания, основанные на изучении препаратов, полученных в результате операций на живых людях. Но прошло время, и своему лучшему ученику Гебхарду он с легкой душой отдал замечательный в научном смысле материал.

— Значит, Гебхард знал, где взяты препараты.

— Без сомнения. Гебхард и сам бы догадался, Берфельде наверняка ничего от него не скрывал… Но Гебхард переоценил опасность, — совсем тихо добавил Эдер. — Он испугался, что эта история выплывет наружу, и его репутация пострадает. Думаю, письма Берфельде вообще никто бы не стал читать…

…Последние минуты перед отправлением поезда Черил и Мариссель простояли на платформе молча. Им казалось, что все уже переговорено и добавить, собственно, нечего. Эдер приглашал приехать еще. Но они не были уверены, что увидятся вновь. Эдер плохо себя чувствовал, ему следовало полежать, но он бодрился перед гостями.

Сигнал к отправлению поезда Черил и Мариссель восприняли с облегчением. Они поднялись в вагон и прошли в свое купе. Но не сели на свои места, а остановились у окна.

Эдер улыбнулся им в последний раз и помахал рукой. Когда поезд мягко тронулся, Мариссель пересказал Черил рассказ Ганса о судьбе ее сестры Риты, убитой нацистами.

Черил, не таясь, плакала. Закончив рассказ, Мариссель закрыл глаза. Поезд уносил их все дальше от дома Эдера, от могилы уважаемого согражданами доктора Берфельде, от могилы несчастного Ганса и от неизвестных могил обитателей детского приюта, которого больше не существовало.

Почему Мариссель сразу не рассказал Черил, что Моссад нуждается в ее помощи? Мариссель еще не был уверен в Черил. Она совсем недавно приехала в Израиль и не знала, какую роль в истории еврейского государства сыграла разведка.

— Значит, и твои родители из Германии? — спросила Черил.

— Да, — нехотя кивнул он, — и все мои бабушки и дедушки погибли в Германии. А отец и мать бежали во Францию, там они и познакомились. Потом они уехали — в Палестину. А брат отца, то есть мой дядя, перебрался в Соединенные Штаты. Дядя стал военным летчиком, после Второй мировой войны добывал оружие для Израиля. А мой отец занимался нелегальным вывозом евреев из Европы в Палестину. Они с братом не виделись почти десять лет и встретились в Тель-Авиве.

— Такты потомственный разведчик? — произнесла Черил.

Мариссель улыбнулся:

— Вроде того.

Из скромности или по привычке он не рассказал, что его отец был одним из первых сотрудников Моссад.

…Спасение евреев от арабских погромов и доставка оружия в Палестину для отрядов самообороны были главной целью, ради которой появились на свет израильские специальные службы.

Израильская разведка началась с молодого человека по имени Эзра Данин, который родился в Яффе и работал на апельсиновой плантации.

Арабские волнения в Палестине неизменно сопровождались убийствами евреев. Однажды летом 1936 года к Данину обратился командир отряда Хаганы, еврейской самообороны, и попросил его пустить в ход все его знакомства среди арабов, чтобы попытаться узнать, кто же в этой местности убил двух безоружных евреев.

Данину был о тогда тридцать три года. Выполняя просьбу командира Хаганы, Эзра Данин завербовал своего первого агента. Он нашел молодого араба, который согласился сообщать ему все, что ему станет известно о планах арабских боевиков.

Данин понял, что, если еврейская община в Палестине хочет выжить, необходимо иметь много агентов среди арабов. Он стал захаживать в политический отдел Еврейского агентства — это был прообраз будущего правительства Израиля. Чиновникам агентства Эзра Данин повторял:

— Нам противостоят не просто какие-то абстрактные арабы. Наши враги — это конкретные люди. Мы должны точно оценить их намерения и возможности и отличать злобного врага от потенциального союзника.

Его главная идея — прежде всего надо проникнуть в замыслы врага — сформировала мировоззрение сотрудников израильских спецслужб.

Хагана выдавала Данину шесть британских фунтов стерлингов в месяц. Даже по тем временам это были совсем маленькие деньги. Вербуя агентов, Данин приплачивал им из своих средств. Но многие арабы сотрудничали с евреями не из-за денег, а потому, что хотели разделаться с соседями, которые их обманули или обидели.

Данин предложил создать настоящую разведывательную службу, чтобы предупреждать нападения на евреев. Он написал записку на двух страницах, в которой изложил принципы разведывательной работы. Эту записку изучали потом все, кто составил костяк разведки Израиля.